Инкская экспансия на территории аргентины

(1480—1536 гг.)

В конце XV — начале XVI в. государство инков достигло своего максимального территориального размаха. В это время вся обширная область Южных Анд, включающая в себя юго-запад и юг Боливии, крайний юг Перу, северо-запад Аргентины, а также северную и центральную часть Чили, была захвачена инками и включена в состав южной провинции империи — Кольясуйю. Завоевание этой области началось в 30-е годы XV в. при Инке Пачакути с захвата «царств» аймара на боливийском Альтиплано. В 70-е годы Тупа Инка Юпанки подчинил власти Куско юг Боливии, север Чили, северо-запад и, вероятно, запад Аргентины. При Инке Уайна Капаке (1493—1525 гг.) эти завоевания были упрочены.

Инкская экспансия в Аргентине охватила две культурно-исторические области: северо-западную и западную. Крайний южный памятник с инкскими материалами — Тамбильитос (провинция Мендоса) расположен на расстоянии более 2 тыс. км от столицы империи — Куско.

Исторических данных об инкском присутствии в Аргентине сохранилось немного. Наиболее достоверные сведения содержат хроники Хуана де Матьенсо (1566 г.), Херонимо де Бибара (1558 г.), Мариньо де Лобера (1580 г.).

К последней трети XV в. население многих районов Северо-Западной Аргентины достигло в своем развитии последней фазы разложения первобытнообщинного строя. Основу экономики составляли ирригационное земледелие и пастбищное скотоводство в условиях эксплуатации ресурсов различных экологических зон. Керамическое производство, добыча руды и металлообработка, очевидно, достигли уровня специализированных ремесел. Важнейшую роль играла система дальнего межрегионального товарообмена. Крупнейшие археологические культуры Аргентины позднекерамического периода (1000—1480 гт.) — Умауака, Санта Мария, Белен, Санагаста — демонстрируют общность как типов поселений, техники домостроительства и погребального обряда, так и отдельных категорий археологического материала. Ряд исследователей полагают, что некоторые поселения (Пукара де Тилькара, Тастиль) достигли городского уровня, однако другие считают, что города появились в Аргентине только при инках.



Все известные памятники с инкскими материалами располагаются в горных провинциях: Сальта, Жужуй, Катамарка, Ла Риоха, Сан Хуан и Мендоса. На восточных отрогах Анд и далее к востоку, на территории Чако, они не найдены.

В настоящее время в Аргентине, известно более 150 памятников с инкскими материалами. Однако имеющаяся информация довольно скудна и фрагментарна, поскольку исследовано и опубликовано было менее трети этих памятников. При этом систематические раскопки проводились только на нескольких поселениях (Пукара де Тилькара, Ла Пайя и др.). В большинстве случаев изучение памятника ограничивалось визуальной съемкой остатков архитектурных сооружений, сбором подъемного материала и иногда шурфовкой или расчисткой нескольких помещений.

В 80-е годы в аргентинской археологии появился ряд обобщающих работ на данную тему. Однако состояние ее изученности в настоящее время нельзя назвать удовлетворительным. Нет единой точки зрения на характер и цели присоединения Аргентины к Тауантинсуйю, хотя многие авторы сходятся на том, что оно осуществлялось мирным путем. В 1978 г. А. Р. Гонсалес сформулировал и обосновал гипотезу о том, что важнейшей целью инков были богатейшие рудные запасы. Дж. Хислоп полагал, что контроль над Аргентиной был необходим инкам для захвата Чили. Г. Мадрасо и Г. Р. Оттонельо допускали также своего рода «аграрную» оккупацию с целью эксплуатации сельскохозяйственных ресурсов.

Характер взаимоотношений инков с местным населением традиционно считают достаточно мирным. В пользу этого свидетельствует незначительное число инкских крепостей на территории Аргентины, отсутствие следов разрушений на памятниках этого времени, продолжение и даже расцвет существовавших ранее культурных традиций и т. д.

Дж. Хислоп предположил, что инки ввели в Аргентине свои государственные институты. Ряд авторов считают, что оккупация осуществлялась не собственно инками, а инкаизированными группами населения (прежде всего из Боливии). С точки зрения Р. А. Раффино, инкская колониальная политика в Аргентине осуществлялась посредством переселения на короткое время различных групп переселенцев-митимаев, главным образом из Чили, для горнодобывающих и сельскохозяйственных работ, а также для охраны восточных границ империи.

Инкское влияние на культуры Аргентины можно проследить во всех основных категориях археологического материала, но наиболее ярко оно выражено в архитектуре, керамике и металле. В аргентинской археологии пока не разработаны критерии для дифференциации инкских черт в изделиях из камня, кости, дерева, в наскальном искусстве. Нет также систематизирующих работ по керамике и металлу, в которых был бы осуществлен статистический анализ.

Следует особо отметить тот факт, что отдельные инкские могильники (или могильники переселенцев-митимаев) в Аргентине не обнаружены. Незначительное число погребений, найденных на поселениях, не опубликовано.

В 1987 г. X. Шобингер раскопал в Аконкагуа на высоте 5300 м инкскую мумию: ребенок 7—9 лет был завернут в 12 покрывал, инвентарь содержал шесть инкских статуэток из золота, серебра, раковин. Инкская мумия была также обнаружена на другом инкском высокогорном святилище в Серро Эль Торо. Отдельные инкские вещи находят и в погребениях местных культур на всей территории Аргентины.

По имеющимся скудным данным можно полагать, что погребальная практика аргентинских культур не претерпела заметных изменений под воздействием инков.

Архитектура. Р. А. Раффино выделяет три группы признаков — первого, второго и третьего порядка — по степени достоверности принадлежности к инкской культуре. Однако в его список включены как отдельные архитектурные детали (ниши, бойницы), так и типы построек (башни) и целые архитектонические комплексы (дороги, высокогорные святилища, горнорудные шахты). Подобная классификация, на мой взгляд, слишком условна и некорректна.

Можно выделить несомненно инкские архитектурные черты, встречающиеся на памятниках Аргентины. Прежде всего, это нехарактерный для местных культур комплекс жилых и хозяйственных построек, обнесенный, часто вместе с обширными дворами и корралями, общей стеной, прямоугольной в плане. Р. А. Раффино считает его типично инкской постройкой и выделяет в качестве основного диагностического признака для инкских памятников. Варианты данного архитектурного комплекса многочисленны. Более того, в разных районах при строительстве зданий данного типа применялись местные техники (например, «панцирная» кладка).

Из учтенных мною 118 памятников данный комплекс фиксирован на 72, а на 39 информация по данному признаку отсутствует, т. е. эти здания заведомо не обнаружены только на 9 памятниках, отнесенных к инкам. Следует также отметить, что в 37 случаях из 45, по которым есть подобная информация, памятники с инкскими постройками привязаны к горнорудным разработкам.

Характерный тип инкского здания — большие прямоугольные в плане дома с двускатной крышей и фронтоном («канча») — довольно редкая находка в Аргентине. Они зафиксированы на семи памятниках. Все это — крупные поселения, главным образом политико-административные центры, расположенные в узловых точках инкской коммуникационной системы.

К инкским постройкам относятся также каменные башни. На территории Аргентины они имели округлую или овальную в плане форму и служили различным целям: оборонительным (Фуэрто Кемадо, Пунта де Баласто и др.), для хранения сельскохозяйственных продуктов (Ринконада, Касабиндо и др.) и церемониальным (Потреро де Пайогаста).

Характерны отдельные, несомненно инкские архитектурные детали: бойницы разных форм, ниши в стенах зданий, трапециевидные окна. К сожалению, по публикациям невозможно установить, зафиксированы эти детали только на инкских постройках или также на местных. Исходя из косвенных данных, можно предполагать, что эти элементы были в определенной степени восприняты местными архитектурными традициями.

Типичная для инков техника тесаного камня встречается в Аргентине крайне редко и не в «чистом» виде, скорее представляя собой имитацию.

Таким образом, влияние инков выразилось прежде всего в планировке зданий, но не в технике их строительства: инки умело использовали местные архитектурные традиции. В то же время. инкские постройки хорошо отличимы от местных.

Керамика. Керамические комплексы инкского времени в Аргентине многочисленны и разнообразны. Местные керамические традиции с приходом инков в основном сохраняются. Но влияние инков в керамике прослеживается довольно четко. В большинстве случаев оно проявляется в смешении керамических стилей.

А. Р. Гонсалес выделяет четыре группы керамики инкского облика: 1) импортная из Куско; 2) местная, имитирующая кусканскую; 3) местная, комбинирующая свои и инкские черты; 4) импортная (Из Чили, Боливии), комбинирующая инкские и неинкские черты.

Собственно инкская керамика представлена, как правило, единичными находками (часто фрагментами), но на всей территории распространения инкских памятников от провинции Жужуй до провинции Мендоса. Главным образом это полихромные сосуды стиля Куско. Наиболее типичные формы — «арибаллы» и «арибаллоиды», плоскодонные кувшины с одной ручкой, тарелки с орнитоморфной ручкой. Известны также отдельные находки других стилей расписной керамики Куско. Неорнаментированная посуда представлена несколькими экземплярами так называемого горшка на ножке из Кебрады де Умауака и долины Абаукан. Несмотря на редкость таких находок, можно предполагать, что местное население было хорошо знакомо с кусканской керамикой, о чем свидетельствует наличие значительного числа комбинированных стилей.

Критерии для выделения имитаций (главным образом технологические) в литературе отсутствуют: по публикациям часто невозможно определить, являются ли находки импортный или местными.

В комбинированных стилях Инка-Пайя (или полихромного стиля Каса Морада), Вилуко-Инка и др. влияние инков наблюдается прежде всего в формах: наличие арибаллоидов, тарелок с орнитоморфной ручкой (Инка-Пайя), керообразных сосудов (Вилуко-Инка, Хачаль), тогда как композиция и орнаментация сохраняют местные традиции. Отдельные инновации в декоре можно встретить в керамике культур Белен, Санта Мария, Умауака, Аймогаста (стили Белен Ш-Инка, Фа-мабаласто-Инка, Ангуаласта-Инка и др.). К сожалению, керамика инкского времени не подвергалась еще детальному изучению. Предварительный анализ материала позволяет сделать вывод, что в керамических комплексах крупных культур (Санта Мария, Белен, Умауака, Саногаста) не наблюдается принципиальных изменений традиций. Инновации проникают прежде всего в ритуальную керамику, известную по раскопкам погребений. Наиболее сильное влияние отмечено в керамике долины Кальчаки (стиль Инка-Пайя).

Особенно следует отметить наличие в Аргентине боливийской керамики стиля Инка-Пасахес (названа так по имени индейцев пасахес, населявших юг бассейна оз. Титикака). Это типичная для данного времени красноангобированная керамика с черным расписным орнаментом (стилизованные фигурки лам, пятна, точки). Сосуды этого стиля найдены на памятниках Северной Пуны (Яви, Ла Киака), Южной Пуны (Койпарсито), Кебрады де Умауака (Родеро, Пукара де Тилькара, Якораите) и севера долины Кальчаки (Потреро де Пайогаста). Довольно часто эта керамика встречается также в Северном Чили, особенно в районах Арика и Копьяпо. На основе этих данных некоторые исследователи выдвигают гипотезу о том, что инкская колонизация северных районов Аргентины осуществлялась при помощи аймарскнх переселенцев-митимаев из Боливии. По мнению Р. А. Раффино, переселение различных групп из одного района в другой в пределах Кольясуйю являлось одним из важнейших методов инкской колониальной политики, которая проводилась таким образом с целью обеспечения трудовыми ресурсами горнорудных разработок, обработки обширных земледельческих площадей, устройства системы дорог, для защиты границ и внутренней консолидации империи.



Однако ни в погребальном обряде, ни в архитектуре и планировке аргентинских памятников присутствие инородных групп населения пока не зафиксировано. Распространение в Аргентине чужеродных стилей керамики из Чили и Боливии можно также объяснить наличием развитых экономических связей между регионами Кольясуйю. Для обоснования гипотезы о переселенцах-митимаях как главной составляющей инкских колониальных методов требуются более надежные доказательства.

Металл. По мнению Е. Ф. Майера, южноандская металлургия с самого начала развивалась по собственному пути как в отношении форм предметов, так и в технологии. Она имеет древние традиции: изделия из меди и золота появляются уже в комплексах первых керамических культур Аргентины на рубеже нашей эры или даже ранее. К моменту прихода инков местная металлургия достигла уровня специализированного ремесла. Оловянистые бронзы без примеси мышьяка использовались для производства ритуальных предметов, орнаментальных дисков, церемониальных топоров и украшений. Доля утилитарных вещей была меньше. В целом же можно говорить о существовании единой металлургической традиции, охватившей все районы Северо-Западной и Западной Аргентины задолго до прихода инков.

По всей видимости, инкское влияние не внесло кардинальных изменений в местную металлообработку. Технологически трудно отличить предметы инкского и прединкского времени. Это относится и к морфологии изделий. Несомненно инкскими являются следующие категории вещей: бронзовые ножи-туми, известные в незначительных количествах во всех районах, звездчатые булавы, крупные булавки-топу, распространенные повсеместно на оккупированной территории. На высокогорных святилищах найдены маленькие антропо- и зооморфные (ламы) ритуальные статуэтки из серебра, золота и их сплавов.

С приходом инков, несомненно, связано увеличение объема металлургического производства и, по-видимому, начало широкого использования орудий труда и оружия из металла. Очевидно, что инкская экспансия стимулировала развитие местной металлургии. Археологически это выражается в значительном увеличении числа металлических предметов, особенно орудий труда, и в появлении новых видов вещей.

Р. А. Раффино разделил инкские памятники Аргентины на две категории: «чисто» инкские и смешанные, оговариваясь, однако, что памятники первой категории довольно редки. Он приводит список из 114 памятников с инкскими чертами.

А. Р. Гонсалес предложил классификацию на основе «морфологически-функционального принципа», выделив следующие типы памятников: 1) поселения, связанные с производством; 2) поселения, связанные с перераспределением и использованием прибавочного продукта; 3) поселения, связанные с системой коммуникаций; 4) военные поселения; 5) церемониальные памятники; 6) политико-административные поселения. Как признает сам автор, чаще всего памятник принадлежит к нескольким категориям, хотя возможно выделение доминирующей функции.

В данной статье я попытаюсь совместить оба принципа классификации. Эта задача облегчается тем, что памятники смешанного типа в большинстве своем полифункциональны. К тому же выделить доминирующую черту часто мешает недостаточность информации. «Чисто» инкские памятники, как правило, невелики по размерам и монофункциональны.

Следует отметить, что понятие «чисто» инкского памятника применительно к Аргентине весьма условно. К данной категории относят те памятники, на которых не зафиксированы постройки местных типов. Необходимо подчеркнуть и тот факт, что даже на «чисто» инкских поселениях керамика инкского облика составляет обычно не более 30—40%, а остальной материал местный. Установить количество «чисто» инкских памятников в Аргентине в настоящее время не представляется возможным. По примерным подсчетам, оно не превышает одной трети от учтенных мною 118 памятников.

Прежде всего следует остановиться на особой категории археологических памятников — инкских дорогах. О них в Аргентине известно главным образом из письменных источников. Археологически дороги улавливаются плохо, трудность их идентификации заключается в том, что большая их часть функционировала до прихода инков и после них. Инкские дороги в Аргентине не имели каменной вымостки. Тем не менее здесь удалось зафиксировать более 100 участков таких дорог. Обычно выделяют два типа дорог инков: главные («королевские») и второстепенные. По мнению А. Р. Гонсалеса, на северо-западе Аргентины существовали две главных дороги, одна из которых шла через Пуну (высокогорное плато), другая — через Вальисеррану (зону горных долин). Обе они сливались в долине Кальчаки, и далее дорога шла на юг, вдоль течения крупнейших рек, до современной провинции Мендоса и оттуда в Чили. Общая протяженность с севера на юг составляет около 1200 км. От главной дороги отходили второстепенные к источникам воды (в Пуне), на горные перевалы, к горнорудным месторождениям. По подсчетам Р. А. Раффино, из 50 известных в Аргентине древних горнорудных разработок 46 (92%) привязаны к остаткам дорог.

На дорогах в различных местах (Сьерра де Амбато, Сьерра де Фаматина, долина Йокавиль и др.) найдены межевые знаки — каменные блоки, установленные на обочине. Обнаружены также ступеньки, оградительные стенки и подпорные насыпи, так как на крутых склонах дорога обычно идет зигзагом.

В ключевых точках — на перевалах, развилках — можно встретить ритуальные кучи камней, так называемые апачета. Особенно много их найдено в долине Кальчаки. Самые крупные зафиксированы в Акай Пас: две кучи камней высотой 2 и 3 м и диаметром оснований по 7 м. Рядом обычно находят фрагменты керамики — остатки приношений. В Апачета Инганьян керамика инкского облика составляла 20%. Однако вряд ли можно утверждать, что апачета являются собственно инкскими культовыми сооружениями.

К системе дорог была привязана сеть государственных дорожных станций — «тампу», располагавшихся на расстоянии не более одного дневного перехода друг от друга (расстояние это сильно варьировало в зависимости от конкретных условий района). Это самый многочисленный и наиболее характерный тип инкских памятников в Аргентине. Тампу либо строились в новых местах, либо устраивались на уже существующих поселениях. «Чисто» инкские тампу, за редким исключением,— небольшие, состоящие из одной или нескольких построек инкского типа (Пунта Сьенага, Лас Куэвас. Тамберия де лос Касадерос и др.), служивших в качестве жилых помещений и корралей для вьючных животных (Корраль Бланко, Корралито). На нескольких памятниках (Уальфин Тамбо, Тамбо де Килай) обнаружены круглые в плане постройки из камня, очевидно, зернохранилища — «колькас. В Уалырин Тамбо из 70 конструкций 33 являются «калька».

Крупные тампу располагались в стратегически важных точках: на горных перевалах (Невадо де Аконкиха), в устье долин (Кортадерос), на границе Пуны, где был возможен контроль над системой эксплуатации различных экологических уровней (Койпарсито). В большинстве случаев крупные тампу устраивались на местных поселениях, т. е. представляют собой памятники смешанного типа (Сьенага Гранде, Ранчильос и др.). По мнению А. Р. Гонсалеса, дорожные станции впоследствии часто превращались в важные административные и религиозные центры или в производственные поселения.

Практически все тампу не имеют оборонительных сооружений, что свидетельствует о мирном характере взаимоотношений инков с местным населением. На территории Аргентины, однако, известно более 20 укрепленных инкских памятников. Но только два или три из них можно отнести к «чисто» инкским: Фуэрто де Андальгала, Кортадерос и Ангастако. Все они расположены в стратегически важных пунктах. Фуэрто де Андальгала — крепость на границе Кольясуйю, проходившей по восточноандским отрогам. Она служила опорным пунктом обороны против племен лулес, живших на территории современной провинции Сантьяго дель Эстеро и часто вторгавшихся в зону горных долин.

Кортадерос — очень крупное тампу в долине Кальчаки. Оно состояло из небольшого поселения у инкской дороги и укрепленного холма. Дорога была перекрыта заградительной стеной.

Остальные памятники с оборонительными сооружениями — смешанного типа. В пред инкское время на территории Северо-Западной Аргентины возникает много укрепленных поселений, так называемых пукара.

Все крупнейшие инкские памятники смешанного типа имеют оборонительные сооружения, чаще всего одну или несколько кольцевых стен. Однако установить культурную принадлежность этих поселений затруднительно. На ряде памятников (Фуэрто Кемадо, Пунта де Баласто, Инкауаси и др.) известны оборонительные башни. Их считают собственно инкской чертой. Другой инкской архитектурной деталью считают бойницы в стенах. Несомненно, что инки совершенствовали местные оборонительные системы, но широкого масштаба фортификационное строительство в Аргентине не приобрело.

Известно несколько памятников, вероятно, служивших в качестве продовольственных складов: Агуа Эдионда, Кампо дель Пукара, Пуэрто де Тастиль. На них обнаружено большое количество правильно расположенных маленьких насыпей (или каменных колец), которые можно интерпретировать как фундаменты зернохранилищ, имевших стены из ад обо в. В Кампо дель Пукара их насчитывается 1668, в Агуа Эдионда — 103. В Кампо дель Пукара — три группы земляных насыпей (А, В. С). В каждой из них насыпи расположены правильными параллельными рядами, строго ориентированными по сторонам света. Все три памятника расположены недалеко от главных инкских дорог. Концентрация этих продовольственных складов в одном районе (расстояние между памятниками 50—90 км) позволяет выдвинуть предположение, что он являлся крупнейшим в Кольясуйю поставщиком сельскохозяйственной продукции.

Как уже указывалось, главной целью экспансии инков в Аргентине считается наличие здесь богатых рудных месторождении и длительной местной металлургической традиции. Р. А. Раффино приводит список из 56 памятников, связанных с горнорудными разработками. Их чисто, вероятно, больше, так как из 118 учтенных памятников в 47 случаях нет информации по данному признаку. Для инков наибольший интерес представляли серебро (22 месторождения), медь и золото.

Возможно, памятник Пунта Сьенага (Кебрада дель Торо) представляет собой образец «чисто» инкского поселения шахтеров. Инкские материалы есть и на памятниках Ла Энкрусихада и Лес Кобрес (оба в провинции Сальта) — небольших поселениях, на которых найдены рудоплавильные горны и по соседству меднорудные шахты.

Культурная интерпретация горнодобывающих памятников осложнена тем, что испанцы длительное время эксплуатировали те же месторождения, что и индейцы до них. Существует много исторических подтверждений инкской горнодобывающей активности. Есть также письменные свидетельства того, что на шахтах Аргентины трудились тысячи митимаев из других районов. Но прямых археологических подтверждений этому не найдено.

Ярким доказательством металлургической деятельности инков может служить тот факт, что основные районы концентрации инкских памятников совпадают с наиболее богатыми рудными районами Аргентины: север Пуны (свинец, серебро, цинк), Сьерра де Аконкиха (медь), Сьерра де Фаматина (золото, серебро, медь), долина Успальята (свинец, серебро, цинк) и др. По мнению Р. А. Раффино, эти районы оказались наиболее инкаизированными.

По публикациям, однако, трудно отличить небольшие поселения горнодобытчиков от дорожных станций, тем более что почти около всех рудных разработок найдены участки дорог.

Металлургические мастерские инков в Аргентине неизвестны. Только в Пунта Сьенага были найдены инкские материалы, связанные с этой отраслью производства.

Существует ряд данных о земледельческой деятельности инков в Аргентине. В Потреро-Чакиаго обнаружены многочисленные террасные поля и ирригационная система на площади около 2000 га; посреди этих полей разбросаны постройки инкского типа и найдена керамика инкского облика. Местные памятники в этом районе не обнаружены, поэтому есть основания считать всю систему инкской.



Вокруг поселения Коктака (Кебрада де Умауака) расположен амфитеатром огромный массив террасных полей, общей площадью около 10 км2. Здесь найдены разнообразные типы террас, разветвленная ирригационная система, ямы-хранилища, разбросанные среди полей. А. Р. Гонсалес считает, что террасные системы Коктаки (а также Касабиндо в Северной Пуне) могли быть разбиты только при наличии централизованной государственной власти. По его мнению, террасы в Коктаке были сооружены индейцами оклойя — колонистами-митимаями, переселенными инками в Кебраду.

Если предположить, что памятники типа Агуа Эдионда являлись инкскими стратегическими складами продовольствия, то становится объяснимым историческое упоминание о том, что Диего де Альмагро получил 2 тыс. фанегов (368 тыс. л) зерна из инкских хранилищ Чикоаны (название одной из инкских провинций в Аргентине) и кормил им 500 испанцев и 5 тыс. индейцев два месяца.

Таким образом, косвенные данные свидетельствуют о чрезвычайно активной деятельности инков в области земледелия в плодородных долинах Аргентины и, вероятно, хорошо отлаженном механизме хранения и перераспределения продовольственных запасов.

На территории Аргентины известны два типа церемониальных памятников инков: высокогорные святилища и ритуальные центры. К настоящему времени обнаружено 27 святилищ, большая их часть расположена на Западной Кордильере (на высоте 5000—6700 м), т. е. на границе с Чили. Обычно это небольшие круглые или прямоугольные платформы, забутованные землей, и несколько построек рядом, а также ниже по склону горы и у ее подножия. На аргентинских святилищах платформы зафиксированы в 12 случаях, а инкские постройки — в 10. На ряде памятников есть каменные монолиты, расположенные в центре святилища. На 15 памятниках найдены инкские пожертвования: керамика, металлические предметы, сумки с листьями коки, перья, одежда. На трех святилищах обнаружены человеческие жертвоприношения. Примерно на 10 памятниках есть горнорудные шахты. Р. А. Раффино полагает, что все высокогорные святилища в Южных Андах — инкские. По мнению А. Р. Гонсалеса, эти святилища — проявление древнего андского солярного культа, который был интегрирован и развит инками.

Второй тип церемониальных памятников — ритуальные центры. Их в Аргентине известно два — Невадо де Аконкиха (Сьерра де Аконкиха) и Якораите-Бахо (Кебрада де Умауака). Невадо де Аконкиха расположен на высоте 4200 м на восточной границе Кольясуйю. Памятник состоит из двух частей, одна из которых — церемониальная, где расположены четыре каменные платформы, площадь, углубленная в грунт на 40 см, холм, выложенный каменными плитами, и два больших здания. Вторая часть — небольшое поселение с инкскими постройками.

Помимо собственно церемониальных памятников, отдельные ритуальные постройки инков известны на поселениях. В Потреро де Пайогаста, Чилесито, Пунта де Баласто и, возможно, в Донсельяс есть искусственные насыпи, так называемые ушно (церемониальные холмы). В центральном секторе Потреро де Пайогаста расположена круглая башня, служившая, возможно, для отправления солнечного культа. Следует отметить тот факт, что крупные инкские храмы типа уакас и чинканос в Аргентине неизвестны.

Как уже отмечалось выше, памятники смешанного типа трудно классифицировать по функциональному принципу. Однако здесь можно использовать чисто морфологический подход и выделить: 1 — крупные региональные центры (политико-административные поселения по схеме А. Р. Гонсалеса), 2 — районные центры, 3 — небольшие поселения или опорные пункты (сюда входят 1, 2, 3 типы памятников по А. Р. Гонсалесу и их комбинации).

Крупнейшие инкские памятники в Аргентине — Ла Пайя (долина Кальчаки) и Пукара де Тилькара (Кебрада де Умауака) — обладают рядом общих черт. Оба имеют оборонительную стену по периметру, хорошо дифференцируемые кварталы, площади, улицы. Одно из интереснейших сооружений в Пукара де Тилькара — так называемая «Ла Иглесия» — большое здание (около 200 м2 площадью) инкского типа с каменным алтарем внутри. Крупнейшая постройка в Ла Пайя — Каса Морада — инкское здание из красного песчаника, под полом которого обнаружено несколько инкских погребении. В здании найдено большое количество полихромной керамики стиля Куско и нерасписной керамики инкских форм. Разнообразен и некерамический комплекс: деревянные кубки-керо, золотые ленты, диадемы и булавки.

А. Р. Гонсалес отождествил оба памятника с центрами провинций, названия которых известны из письменных источников: Ла Пайя — с Чикоаной в одноименной провинции, Пукара де Тилькара — со столицей провинции Умауака. Постройки Ла Иглесия и Каса Морада он считал резиденциями инкских наместников.

Ла Пайя и Пукара де Тилькара — центры местных культур Кальчаки и Умауака; жизнь в них не была прервана инкским нашествием, но даже была активизирована им.

Крупный центр на главной дороге в долине Кальчаки — Потреро де Пайогаста, вероятно, один из крупнейших «чисто» инкских памятников в Аргентине. Он состоит из двух секторов: северный представляет собой типичный образец инкской архитектуры, а характер застройки и техника домостроительства южного сектора, по мнению Дж. Хислопа, не встречены более нигде в империи. Следует отметить, что центральная часть этого сектора состоит из обнесенной стеной площади с ушну. У северного края площади расположено большое здание типа кальянка («дворец») с двускатной коньковой крышей и четырьмя дверями, выходящими к ушну. На другом конце площади возвышаются две круглые башни. Следует отметить тот важный факт, что подобный комплекс (площадь — ушну — кальянка) известен в Кольясуйю еще только на двух памятниках — Невадо де Аконкиха и Инкальяхта (Кочабамба, Боливия). Оба являются крупнейшими инкскими центрами.

Вероятно, «чисто» инкским памятником и региональным центром является Чилесито (провинция Ла Риоха). Это поселение площадью 16 га окружено по периметру трапециевидной в сечении стеной. Здесь зафиксировано 40 построек, большинство из которых, несомненно, инкского типа. Здание № 21 — так называемая «Тамберия дёль Инка», расположенное у одного из трех входов на поселение,— самое крупное из памятников. Предположительно, оно служило тем же целям, что Каса Морада и Ла Иглесия. По мнению А. Р. Гонсалеса, Чилесито был центром горнорудного района Фаматина и. возможно, резиденцией инкского правителя.

Гораздо больше памятников смешанного типа можно отнести к категории районных центров: Ринк о над а, Койпарсито, Фуэрто Кемадо, Пунта де Баласто, Ранчильос (Катамарка) и др. Все они имеют оборонительные стены, а некоторые (Фуэрто Кемадо, Пунта де Баласто) — и оборонительные башни. По мнению А. Р. Раффино, ряд памятников: Фуэрто Кемадо, Пунта де Баласто, Ринконада, Ангастако, Койпарсито — служили внутренними крепостями, где стояли инкские гарнизоны. Но все эти поселения были заселены и, вероятно, укреплены еще до прихода перуанских завоевателей. Характерно и то, что эти памятники занимают стратегически важные точки в своих районах.

Большая часть памятников смешанного типа является небольшими поселениями или опорными пунктами. К сожалению, имеющаяся информация очень скудна. Зачастую по публикациям невозможно определить даже их смешанный или «чисто» инкский характер (например, Пасо де Ламар). По типологии А. Р. Гонсалеса эти памятники являлись либо небольшими производственными поселениями, либо тампу.

Анализ распределения инкских памятников на территории Аргентины позволяет сделать-ряд выводов.

Во-первых, наибольшее число памятников расположено в Вальисерране (зоне горных долин), где в благоприятных для земледелия условиях еще в доинкское время сложился ряд высокоразвитых культур. Речные долины этой зоны (особенно в провинциях Жужуй, Сальта и Катамарка) были плотно заселены. Этим объясняется тот факт, что большинство известных здесь инкских памятников относится к смешанному типу.

В зоне Пуны инкские поселения сконцентрированы главным образом вдоль дорог и в редких оазисах, расположенных на границе плато (т. е. на границе двух экологических зон). В Пуне больше «чисто» инкских памятников, прежде всего тампу. В 1986 г. в рамках проекта «Инки в Южных Андах» был обследован северный сектор Пуны, где на границе Аргентины и Боливии было обнаружено 23 новых инкских памятника, главным образом тампу на дороге. Эти памятники мною не учитывались, так как детальной информации по ним нет. Из 27 памятников Пуны рядом с 13 найдены горнорудные разработки. Известны только два укрепленных поселения — Койпарсито и Ринконада (оба смешанные).

В зоне восточных отрогов Анд инкские памятники неизвестны.

В западных провинциях Аргентины (Мендоса, Сан Хуан) поселения инков протянулись цепочкой вдоль главной дороги, проходившей через центральную часть этого района. Местные культуры не достигли такого уровня развития, как их северные соседи. Поэтому крупные памятники смешанного типа здесь не найдены. Основные типы инкских памятников — высокогорные святилища, небольшие производственные поселения и тампу (как «чисто» инкские, так и смешанные).

Во-вторых, на территории Аргентины можно выделить несколько наиболее инкаизированных районов. Это, прежде всего, верхнее течение р. Кальчаки и Кебрада дель Торо (28 памятников). Этот район отличает высокая плотность инкских поселений, наличие всех известных типов памятников. Район занимает исключительно выгодное географическое положение, находясь на стыке северных и центральных долин Вальисерраны, Северной и Южной Пуны и зоны восточных отрогов Анд.

Несколько меньше были инкаизированы районы: Кебрада де Умауака и север Пуны (16 памятников), Сьерра де Фаматина и долина Винчина. Характерно, что здесь расположены самые богатые в Аргентине месторождения серебра, золота, меди, свинца, цинка. Кебрада де Умауака также богата рудами, но подтверждения горнорудной активности на местных памятниках не найдено. Кроме того, Кебрада — центр крупнейшей земледельческой культуры Умауаки. Поэтому Fee инкские памятники здесь смешанного типа, разбиты на крупных местных поселениях. Для Сьерры де Фаматина, наоборот, характерно наличие небольших «чисто» инкских памятников.

Изучение проблемы инкской экспансии в Аргентине представляет интерес в аспекте проблематики взаимоотношений метрополии и колоний в рамках древней империи и особенно отражения этих отношений в археологическом материале. К сожалению, несмотря на значительное число публикаций и наличие ряда сводных работ, степень изученшсти данной темы нельзя признать удовлетворительной.

Предварительное изучение имеющейся информации позволяет считать более или менее достоверными следующие положения.

Инкская экспансия в Аргентине охватила всю горную область на северо-западе и западе страны. Запасы рудных ископаемых в этом регионе и развитые формы местного металлургического производства, несомненно, представляли большой интерес для империи. Другая предполагаемая цель колониальной политики инков в Аргентине — эксплуатация богатых земледельческих ресурсов.

Характер размещения инкских памятников свидетельствует, что инки захватили существовавшую систему коммуникаций и расширили ее. Дороги были поставлены под государственный контроль. Это способствовало развитию процессов межэтнической интеграции и активизации культурных связей. Следует отметить тот факт, что наиболее крупные памятники инков располагаются в «ключевых точках» страны: на границе экологических зон, в устьях долин, в центрах высокогорных оазисов. Можно предполагать, что главной задачей инков был контроль над системой перераспределения продукции земледелия, скотоводства и ремесла на региональном уровне.

Сохранение большинства культурных традиций местных обществ позволяет считать, что экономическая самостоятельность и независимость на локальном уровне не были нарушены. По всей видимости, инки достаточно органичным образом интегрировали местную социально-экономическую структуру в свою политико-административную систему. Максимальная концентрация инкских материалов отмечена на самых крупных памятниках, которые играли, вероятно, роль центров местных вождеств.

Отсутствие укреплений вокруг большинства инкских памятников свидетельствует о мирном характере взаимоотношений с местным населением. Приход инков не нарушил процессов местного культурно-исторического развития. Более того, скорее следует предполагать благоприятный характер инкского влияния, выразившийся в развитии металлообработки и горного дела, возможно, в улучшении агротехнических приемов и, несомненно, в усложнении социально-экономической организации местных обществ и в развитии межэтнической интеграции.

Характер распределения и степень концентрации инкских материалов свидетельствуют о том, что различия в типах инкской колониальной деятельности зависели от местных социально-экономических условий, а также от культурных различий между этническими группами. Наибольшая активность инков отмечена •в северных, наиболее развитых районах. В западных, менее развитых в доинкское время провинциях Аргентины (Сан Хуан, Мендоса), вероятно, следует предполагать меньшую степень интеграции инков с местным населением.

Что касается вопроса об основных методах инкской колониальной политики, то он остается спорным. Как уже отмечалось выше, аргентинские исследователи (А. Р. Гонсалес, Р. А. Раффино), опираясь прежде всего на письменные источники, считают, что переселение митимаев из других, чаще удаленных, регионов для ведения всех видов государственных работ составляло основу имперской политики. Но имеющихся археологических подтверждений этого положения явно недостаточно. На мой взгляд, значительно прояснить эту проблему могли бы раскопки небольших рядовых поселений, тщательное изучение погребального обряда этого времени, а также анализ и классификация чужеродных черт в инкской и местной архитектуре и керамике.