Киммерийцы и Скифы на Древнем Востоке

Статья И. Н. Медведской «Периодизация скифской архаики и Древний Восток», касающаяся важнейших вопросов скифской археологии (и истории), вызвала оживленные полемические отклики С. Р. Тохтасьева, М. Н. Погребовой, Г. Н. Курочкина и Д. С. Раевского. Хотя по моей подготовке я неспособен оценивать весомость чисто археологических аргументов, однако поскольку большинство участников дискуссии касается подведомственных мне исторических и филологических материалов, постольку целесообразно выступить в дискуссии и мне. К сожалению, мне в значительной мере придется повторяться, так как еще в 1981 г. я посвятил киммеро-скифской проблеме большую статью1, оставленную участниками дискуссии почти или вовсе без внимания.

Если не вдаваться в разбор археологической аргументации И. Н. Медведской (который для меня недоступен), а сосредоточиться только на ее выводах, то, если я правильно понимаю, они сводятся к следующим положениям: 1) киммерийцы и скифы археологически неразличимы; 2) в документальных клинописных источниках, относящихся к территории к востоку от р. Галис, включая Урарту, Иран, Ассирийскую империю (в период до ее падения в 612 г. до н. э.), киммерийцы упоминаются между последней четвертью VIII в. до н. э. и первой третью VII в. до н. э.; эти сведения более достоверны, чем предания, записанные Геродотом и другими античными авторами; 3) находимые на этой территории археологические материалы киммеро-скифского характера относятся к этому же отрезку времени и ко 2-му этапу раннескифской культуры по существующей археологической периодизации.

К этому следует заметить, что если пункт 3 действительно верен в отношении данной территории, то если взять территорию п-ова Малая Азия, то на нем киммерийцы засвидетельствованы клинописными, древнееврейскими и греческими источниками по крайней мере до первой четверти VI в. до н. э. Желательно было бы получить данные об археологической принадлежности также и этой группы киммерийцев.



С исторической точки зрения можно считать установленным, что одна группа номадов перевалила в последней четверти VIII в. до н. э. через Мамисонский или Клухорский перевал (в противность указанию Геродота, они не могли двигаться вдоль черноморского побережья, в то время густо заросшего субтропическим лесом, недоступным для продвижения конных отрядов). Эта группа, видимо, временно обосновалась в Западной Грузии, откуда совершала набеги на Урарту и далее к югу и западу; затем она была отброшена ура ртами в Малую Азию, где в течение VII в. до н. э. занималась набегами на различные территории и даже (несомненно, с помощью вооруженных отрядов местных оседлых народов) временно захватила столицу Лидии Сарды, но в конце концов осела в Каппадокии южнее р. Галис, в области, которую армяне еще много позже называли Gamirkc. Эта группа номадов называется Gamir-, Gamirr-) (также Gimirr-) в клинописных источниках, Gomar (в переводе Септуагинты также Gamer) в Библии, Kimmeriori в греческих источниках. Термин этот я предложил этимологизировать из предполагаемого древнеиранского *gam-ir- (или *gm-ir-) со значением «подвижный (передовой) отряд, идущие впереди» или что-либо в том роде; применение этого термина как этнонима представляется вторичным — он, возможно, мог первоначально применяться к любой выдвинувшейся вперед группе ираноязычных кочевнических племен. В интересной и серьезно фундированной статье А. И. Иванчика моя этимология термина «киммерийцы» отвергается; но мне кажется, что и независимо от этимологии термина он не был этноним, а означал подвижные отряды номадов, притом ираноязычных, о чем свидетельствует включение в это понятие скифов и саков.

Для меня существенно, что размещение некой древней Киммерии античными авторами и в частности Геродотом, в Крыму и вообще в Северном Причерноморье недостоверно и носит мифологический характер. Независимо от этого, кажется, сейчас историки и археологи согласны в том, что «киммерийцы» на Ближнем Востоке и в Малой Азии были в археологическом смысле скифами. Но нет никакой необходимости или даже возможности рассматривать и в Причерноморье и в Прикавказье какую-либо «доскифскую» культуру (скажем, черногоровскую или новочеркасскую) в качестве якобы «киммерийской». Никаких реальных доводов в пользу отождествления носителей этих культур с «киммерийцами» нет. Все доводы сводятся к тому, что эти культуры были «до скифов», а поскольку, по Геродоту, киммерийцы были до скифов, до доскифские культуры должны быть киммерийскими. Именно такое рассуждение позволило грекам при их колонизации Тавриды приписать древние памятники полуострова киммерийцам, которых они знали по Малой Азии. А. И. Иванчик показал, что форма с начальным к — лидийского происхождения, что доказывает невозможность помещать Киммерию в Крыму.

Вероятно, «передовые отряды» (иначе «киммерийцев») следует относить к 1-му этапу раннескифской культуры; можно ожидать, что в таком случае он должен был бы задержаться в Малой Азии дольше, чем в Причерноморье. Так ли это, надлежит установить археологам. Если это не так, то ее 2-й этап, может быть, следует начинать уже с конца VIII в. до н. э.



Вторая группа северных номадов, называемых по-гречески Zxvuoti, по-аккадски — соответственно Iskuza (Askuza, Asguza), в Библии — sknz, , появляется в клинописных источниках со времени правления ассирийского царя Асархаддона (681—669 гг. до н. э.) в основном в районах восточнее затронутых «киммерийцами». Вполне убедительно известие Геродота о том, чтоГскифы двигались по западному побережью Каспийского моря и, следовательно, подошли к границам Урартской и Ассирийской империй через Восточное Закавказье. Ассирийские источники упоминают их «царя» Ишпакая, а затем их «царя» Партатуа (Прототия Геродота), просившего руки дочери Асархаддона, а стало быть, весьма могущественного. Затем Геродот упоминает скифского царя Мадия (Madyec), сына Прототия, которому приписывается нанесение поражения возникшему в VII в. н. э. царству Мидии и 28 лет господства во всей (горной) Азии,— свидетельство, вероятно, очень преувеличенное6. Страбон упоминает Мадия (Madys) только в связи с Малой Азией.

Политические события на территории к северу и востоку от ассирийских владений в правление Асархаддона лучше всего отражены в серии его запросов к оракулу бога Шамаша. Из них как будто действительно вытекает, как отметила И. Н. Медведская, что в отличие от севера и запада, где действовали только киммерийцы, к востоку от Ассирии активно действовали как скифы (iskuzaia), так и киммерийцы (gimirraia). Соотношение между ними неясно, о чем ниже.

Содержащиеся в оракулах сведения о киммерийцах и скифах можно разделить на три группы.

1. Тексты, где упоминаются только киммерийцы — в царствование Асархаддона в связи с мушками, Киликией, Шубрией в верховьях р. Тигр; с восстанием индийского вождя Каштариту, которого сейчас в науке уже довольно единодушно (вопреки возражениям некоторых гиперкритиков) отождествляют с Фраортом Геродота; в очень общих списках народов и областей Ближнего Востока; в неясной связи; в царствование Ашшурбанапала (669—630?) в связи с походом на Эллипи (примерно современный Луристан) и в связи с отправкой послов к киммерийцам.

2. Тексты, где упоминаются как киммерийцы, так и скифы: в связи с походом на Бит-Хамбан и Парсуа, также на пути к Луристану, недалеко от соврем. Кирманшаха, на Хубушкию — район соврем. Хаккари на выходах в долину р. Большой Заб в Турции.

3. Тексты, где упоминаются только скифы в связи со сватовством скифского царя Партатуа к дочери Асархаддона, в связи с ассирийским наместничеством Бит-Кари — вероятно, районом восстания Каштариту; в связи с Хубушкией.

Историческое введение, предпосланное Ливаном Старром его изданию оракулов, содержит некоторые погрешности. Так, он безоговорочно отождествляет мушков с Фригией, в то время как я пытался показать [8, Index of Tribal Names, что это обозначение может со времен Титлатпалара I (XII в. до н. э.) относиться и к протоармянам, центр которых в это время следует искать в Мелитене (Мелиде ассирийских надписей и оракулов; киммерийцев Малой Азии Старр, хотя и с оговоркой, отождествляет с трерами, однако нам достоверно известно, что треры были особой этнической группой номадов, которые в отличие от киммерийцев проникли в Малую Азию с Балкан. Мы не можем согласиться и с выводом Старра о том, что «киммерийцы и скифы обычно действовали независимо и часто несогласованно, даже действуя с одних и тех же или смежных территорий».

Для разрешения проблемы киммерийцев и скифов в Передней Азии в VII—VI вв. до н. э. следует обратить внимание на уже отмечавшийся мною факт, что в вавилонских источниках все номады включая как скифов, так даже и саков (например, в деловых документах из Вавилонии, в вавилонской версии ахеменидских надписей), обозначаются как gimirr-, точно так же как в персидских источниках все номады обозначаются как saka (так в персидской версии ахеменидских надписей, где даже причерноморские скифы обозначаются как saka tiyai paradraya). Это заставляет предположить, что не иначе обстоит дело и с термином gimirr-в запросах к оракулу ассирийских царей VII в. до н. э., написанных на вавилонском диалекте аккадского языка (в том числе и тех, ксторые переданы ассирийским почерком,— так чаще всего со времени перехода ассирийской разведки к царевичу Ашшурбанапалу около 672 г. до и. э.)".

Собственно «скифы» как группа, отличная от киммерийцев, появляются здесь в тексте № 20, посвященном сватовству их царя Партатуа к дочери Асархаддона. Ясно, что, поскольку Партатуа не возглавлял всех вообще номадов, его нельзя было в данном случае назвать gimirr- и пришлось употребить специфическое этническое обозначение для их более восточной кочевой группы. Соответственно и после этого группа скифов упоминается отдельно от прочих «киммерийцев» или наряду с ними в связи с их походе районы Бит-Хамбан, Парсуа и Эллипи, уже входившие в состав ассирийских провинций, и в связи с Хубушкией, нависавшей непосредственно над коренными ассирийскими землями. Однако в случае восстания Каштариту-Фраорта в более отдаленных областях на востоке, где складывалось будущее царство Мидии и где мы можем ждать скорее присутствия скифов, пришедших через Азербайджан, чем киммерийцев в узком смысле слова, пришедших через Грузию, в запросах к оракулу упомянуты только gimirr.

Все это, конечно, подтверждает мнение о том, что «киммерийцы и скифы археологически неразличимы». Видимо, они не всегда различимы и терминологически. Все они представляли единую этнокультурную массу. К ней (а также и к мидянам) ассирийцами и вавилонянами применялся еще и архаический (восходивший еще к III тыс. до н. э. и продолжавший употребляться в литературе гаданий) термин umman-manda.



Терминологическое неразличение «передовых отрядов» киммерийцев {gamir-, gimirr-), пришедших через Грузию, от скифов, заселивших Причерноморье и проникших в Переднюю Азию через Дагестан и Азербайджан, и от саков Средней Азии не означает, что их принципиально нельзя отличить археологически. Можно согласиться с И. Н. Медведской, что номады, пришедшие в Переднюю Азию при Асархаддоне через Восточное Закавказье (и, добавим, именовавшиеся здесь и «скифами» — iskuza, 'askuz, и «киммерийцами» — gimirr-), принадлежали ко 2-му этапу раннескифской культуры. Следует при этом признать весьма вероятным высказанное С. Р. Тохтасьевым предположение, что сам 2-й этап раннескифской культуры был более или менее законсервирован у переднеазиатских киммеро-скифов и мог здесь продержаться дольше, чем на их причерноморской родине. В то же время, как мы уже упоминали, следует яснее поставить вопрос о том, принадлежала ли первая группа киммерийцев, прошедшая через Центральное Закавказье и ушедшая в Малую Азию в конце VIII в. до н. э., ко 2-му же или еще к 1-му этапу раннескифской культуры. И. Н. Медведская оставила без рассмотрения вопрос о киммерийцах Малой Азии VII—VI вв. до н. э., между тем решение вопроса о них, несомненно, важно для освещения всей проблемы ираноязычных номадов в Западной Азии вообще. Был ли у них законсервирован 1-й этап раннескифской культуры, или их контакты с новоприбывшими в VII в. до н. э. номадами были настолько сильны, что они освоили их 2-й этап? Последнее не кажется мне особенно вероятным.

Мне кажется, учитывая всю сложность историко-терминологической и археологической проблематики, следует внести поправку к выводу И. Н. Медведской, что пребывание скифов на Ближнем Востоке — это лишь «небольшой эпизод». Если киммерийцы ~ gamir VIII в. принадлежали к 1-му этапу раннескифской культуры, то появление здесь памятников 2-го этапа должно быть приписано именно скифам, появившимся в первой четверти VII в. до н. э. по западному побережью Каспийского моря.

Затем возникает вопрос, кто из номадов остался в Передней Азии и кто ушел обратно. Так, Г. Н. Курочкин спрашивает: «Так где же они [киммерийцы и скифы] все-таки были в этом время (первая половина VII в. до н. э.): на Древнем Востоке... или в Восточной Европе?» Ответ, конечно, заключается в том, что они были там и там. Набеги киммерийцев-скифов не были переселением народов на Ближний Восток. Киммерийцы в узком смысле, видимо, в основном остались в Малой Азии, скифы в узком смысле частично могли остаться в Сакасене и частично уйти обратно. Хотя, по мнению Г. Н. Курочкнна, достоверно свидетельство Геродота (I, 102—104), что скифы нанесли поражение мидянам, и в 640—610 гг. распространили на 28 лет (I, 130) свое владычество по всей Азии до Египта (сметя по дороге как бы уже не существующую Ассирию), но это известие, если принять его буквально, не подтверждается древневосточными письменными источниками. Правда, скифские наконечники стрел VII—VI вв. до н. э. находят по всей территории Передней Азии вплоть да Палестины (в том числе в Каркемише, где разыгралась последняя битва между ассирийцами и вавилонянами в союзе с мидянами в 605 г. до н. э.), но скифская стрелковая тактика (и скифское вооружение) были, вероятно, заимствованы мидянами, а за ними и персами (о чем свидетельствует и Геродот, I, 73), и о чем писала в одной из своих статей И. Н. Медведская. Следует заметить, что мне не кажется вероятным предположение о многократных, «типологически отличных», «малых» рейдах скифов ичи их предшественников в Переднюю Азию. Нам известно, что документированный крупный набег киммерийцев натолкнулся на сильное сопротивление мощного тогда государства Урарту и был повернут им в Малую Азию, а исторически засвидетельствованные набеги скифов также были сдержаны. Нет основания думать, что границы древневосточных империй были прозрачны для «малых» скифских или доскифских рейдов. Хроника Набопаласара рисует Ассирию конца VII в. подвергающимся угрозам с разных сторон, но все еще могущественным государством, и это подтверждается и новейшими исследованиями ассирийских текстов (к сожалению, в сводке в последнем издании «Cambridge Ancient History» много грубых ошибок). Сообщение Геродота (I, 103; IV, 4) о создании Мадием, сыном Прототия (Партатуи), целой скифской империи в Передней Азии, вероятно, имеет своим основанием недавно установленный факт создания «киммерийского» (т. е. скифского?) «Царства Вселенной» на территории Северной Сирии. Сюда же, возможно, относится вавилонский текст, изданный Д. Дж. Уайзманом и обсуждавшийся мною.

Утверждение Д. С. Раевского о том, будто «завоевание и разрушение крепостей» было нужно номадам — и могло осуществляться — «участниками кратких грабительских рейдов» совершенно неприемлемо. Это утверждение показывает лишь полное незнакомство автора с древневосточной осадной техникой (ср., например, описание осады столицы Шубрии Уппуму у Асархаддона и многочисленные ассирийские рельефы).

В остальном же из всех высказываний по статье И. Н. Медведской исследование С. Р. Тохтасьева представляется мне наиболее убедительным.

Что касается роли киммеро-скифов и в этой связи датировки гибели Урарту, то можно согласиться с М. Н. Погребовой в том, что «тезис о тотальной гибели Урарту в середине VII в. до н. э. достаточно спорен». Вполне допустимо думать, что серия крепостей на востоке Урартской державы, построенных или достраивавшихся при Русе II, создавалась в связи с возникшей на востоке мидийской угрозой. Учтем, однако, что восстание мидян (673—672 г.) было еще не военным выступлением целостной Мидийской державы, а первоначально лишь трех мидийских княжеств, во главе одного из которых стоял Хшатрита-Каштариту (вероятно, тождественный геродотовскому Фраорту). Хотя еще Ашшурбанапал (669—630 гг. до н. э.) формально считал, видимо, в самом начале своего правления, что мидийские области должны быть подвластными ему, но в разведывательном донесении к Асархаддону, датирующемся 672—669 гг., т. е. в годы фактического правления Ашшурбанапала, Мидия уже занимает место наряду с Урарту, Манной и Хубушкией. До того чтобы уничтожить Урарту, Мидии было еще далеко, и даже завоевание урартской восточной периферии (того же Бастама), как это и считает И. Н. Медведская, еще не означало гибели всего Урарту.

Вполне вероятно, что Бастам и другие восточные крепости Урарту были возведены Русой II против возникшей угрозы от Мидийской державы, недавно образовавшейся. Но хотя сейчас приходится допустить, что Бастам был и разрушен при Русе, это вряд ли верно в отношении Тейшебайни. Немецкие исследователи Бастама ссылаются на расчеты времени, требовавшегося для строительных работ в Бастаме, а также на тот факт, что там, в частности в помещении, где было уничтожено 1200 голов скота, найдены буллы с царскими печатями одного только Русы II, построившего как крепость Басам, так и крепость Кармир-Блур; помимо этих печатей в Бастаме встречаются также печати с именами царского типа, но без царского титула, которые приписываются царевичам, предположительно правившим в Бастаме от имени Русы II. Однако не всякое упоминание царского имени без титула в Урарту означает, что его носитель не был царем. В моей публикации «Урартских писем и документов» (УПД) под № 1 приведено письмо Сардури, сына Русы, поступившее в Тейшебайни (Кармир-Блур), очевидно, из Тушпы (Вана). В нем Сардури не назван царем, поэтому, возможно, он был тогда царевичем при своем отце Русе, однако печать при письме (печать типа, который С. Кролль приписывает только царевичам) имеет подпись: «Руса. Сардури», которая имеет смысл только как подтверждение того, что печать имеет отношение не только к Сардури, но и к его отцу, царю Русе, и что поэтому содержание письма должно считать исходящим от Русы (III?), который, вероятно, и являлся на тот момент царем, хотя это текстуально не указано. Известие о переписке с Сардури (III) имеется у Ашшурбанапала, в сообщении, датируемым либо 643, либо 639 г., но С. Кролль выражает сомнение, являлся ли и этот Сардури сыном Русы III или скорее Русы II, и при этом предлагает отождествить его с царевичем из письма УПД.

Далее, печать к письму УПД настолько повреждена, что ее нельзя отнести к типу, который С. Кролль приписывает только царевичам (ссылаясь на печать Русы II из Бастама, он считает, что на царской печати непременно должны быть царские атрибуты, в данном случае зонт. Довод этот не представляется мне убедительным: он подтвержден одним-единственным примером; вполне вероятно, что в начале своего правления или даже всегда молодой царь мог продолжать применять свою личную печать, которой он пользовался ещё как царевич). К несохранившейся печати на документе УПД имеется приписка имени Эримена без титула, однако он, в противоположность мнению С. Кролля, несомненно уже был царем, так как само письмо, удостоверенное этой печатью, сформулировано от имени царя. К Эримене же, возможно, относится и сильно поврежденная царская надпись УКН 287. При копировании письма Эримены я колебался, как передать сохранившийся начальный знак его отчества; знак очень стерт и проступает неясно, и читать его от mAr-gi-is-ti? можно лишь очень условно. С. Кролль не только считает, что Эримена не был царем, но и что он был сыном Аргишти II и тем самым братом Русы II; последнее не исключено, но и доказанным считать это нельзя. По моему мнению, нет причин сомневаться в том, что Эримена несомненно царствовал в период после Русы II. Далее, в корпусе урартских надписей сохранилось еще не менее 10 надписей царя Русы III, сына Эримены, из Аргиштихенели (Армавир-Блура, УКН 288) и Тушпы (УКН 289—296). Наконец, в Кармир-Блуре найден бронзовый щит с надписью царя Сардури, сына Сардури. С. Кролль пытается explain it away, высказывая предположение, что щит был перенесен вместе с рядом других вещей в Кармир-Блур из более раннего Эребуни (Аринберда) и что речь идет о неком кратковременно правившем старшем брате Русы II, сына Сардури II, о котором ничего не известно. Объяснение это представляется нам искусственным, и я продолжаю придерживаться мнения о том, что речь идет о сыне Сардури III, сына Русы И. Далее, С. Кролль [14, с. 163] предлагает считать, что Руса, царь Урарту, упоминаемый Апшгурбанапалом под 654/653 г., не Руса II, а Руса III.

Реконструкции С. Кролля кажутся мне во многом искусственными. В самом деле, с одной стороны, он считает, что Бастам был не только построен, но и разрушен при Русе II, и что царствование Русы II прервалось до 655 г., с другой стороны, после него еще царствовал Руса III, сын Эримены, и Сардури IV (III?), тождественный с царевичем текста УПД № 1. К ним, как мне кажется, несомненно, следует прибавить и самого Эримену, независимо от характера его родства с другими царями Урарту. Ясно, что если разрушение Бастама действительно произошло уже при самом Русе II, то это событие не было синхронно гибели ни Тейшебайни (Кармир-Блур), ни Тушпы. Если первоначальная датировка гибели Кармир-Блура 585 г. до н. э., несомненно, была завышенной, все же ее нельзя датировать 650-ми или даже 640-ми годами.

Мнение о том, что Кармир-Блур был взят скифами, основано на находке наконечника скифской стрелы между камнями кладки наружных стен дворца-крепости. Однако мидяне обучались стрелковому искусству у скифов, и стрелы, применявшиеся при осаде Тейшебайни (как и при осаде Каркемиша), могли быть мидийскими. Тейшебайни, как и Бастам,— однослойный памятник и вряд ли мог просуществовать сколько-нибудь долее одного поколения, но все же пережил после Русы II три царствования и не погиб при Русе П.

Данным о ранней гибели Урарту, приводимым группой немецких исследователей, а также И. Н. Медведской и С. Завадским, казалось бы, противостоит известие Иеремии. Оно входит в состав пророчеств против Вавилона. Текст стихов гласит: «Восставьте веху в стране, вострубите в рог среди народов, посвятите народы против него, созовите против него царства Урарту («Арарат»), Манну («Минни») и Скифию (может быть, Сакасену, «Ашке-наз» — описка 'sknz ВМ. 'skwz), назначьте чиновников16 против него, вызовите коней как ощетинившуюся саранчу, посвятите против него народы, царей Мидии, сатрапов ее и всех наместников ее и всю землю, подвластную ей». Текст датирован 594 г.'до н. э., почему сторонники ранней даты падения Урарту пытаются explain it away, объявляя, что это топос, механически перенесенный в текст Иеремии из VII в. до н. э., где он адресовался не Ваьилонии, как в каноническом тексте, а Ассирии. Это предположение, однако, совершенно невероятно. И Иеремия, и Езекиил, и другие пророки точно адресуют свои пророчества и всегда сообразуются с реальной ситуацией. С какой стати Иеремия (или его редактор) стал бы переносить не отдельную фразу или оборот (каким обычно являются топосы), а целый развернутый текст, так что любой слушатель не мог немедленно же не заметить анахронистичность? Какой смысл было грозить Вавилону уже не существующим врагом? И откуда взят этот топос? Ему нет прототипа в текстах более ранних пророков.

Однако же кажется, что я ошибался, датируя на основании этого текста падение урартской державы после 594 г. до н. э. Следует обратить внимание на свидетельство Геродота (I, 134), согласно которому Мидия представляла на монолитную и делящуюся на однородные сатрапии империю, подобную Ахе-менидской, а конгломерат подчиненных ей царств, каждому из которых снова подчинены были более мелкие автономные единицы. Таким образом, в тексте 594 г. до н. э. Иеремии речь идет об автономных царствах Манна, Урарту и Ашкуза (скорее Северная Сирия, чем Сакасена), подчиненных главенству Мидии (ср. «царей Мидии» во множественном числе в тексте Иеремии 25 : 25).

Участники дискуссии поднимают вопрос о сравнительной ценности документальных источников Ближнего Востока VIII—VI вв. и сведений греческих авторов; первые кажутся им фрагментарными, лишенными цельности Геродота или Стра-бона. Однако следует учитывать, что документальные свидетельства — будь то административная переписка, будь то запросы к оракулам — это свидетельства современников событий, между тем как Страбон пользовался данными из третьих рук, а Геродот, во всяком случае, только слухами и устными рассказами, переданными через грекоязычных базарных переводчиков. Их сведения, конечно же, не идут ни в какое сравнение с подлинными документами эпохи. Попробуем взять третью книгу Геродота и восстановить по ней историю Египта! Такие попытки оставлены более 100 лет назад, и трудно предположить, что сведения Геродота о киммерийцах, скифах, мидянах и вавилонянах более достоверны. Однако С. Р. Тохтасьев справедливо указывает на хронологические лакуны в клинописных источниках: хотя «репрезентативность» их тем не менее никак нельзя назвать «мнимой», однако греческие источники, при всей их недостоверности, тем не менее позволяют попытаться восполнить пропуски в документальных свидетельствах; необходимо лишь подходить к ним крайне критически.

Совершенно напрасно участники дискуссии упрекают друг друга в использовании argumentum ex silentio. Дискутирующие вынуждены строить предположения как «мостики» между достаточно хорош засвидетельствованными фактами — это их беда, но не их вина: от наличного материала источников нельзя требовать более того, что он содержит.

Работа И. Н. Медведской по хронологии скифской архаики снимает те недоумения, которые заставили меня когда-то высказать предположение, что киммерийцы и скифы, известные по письменным памятникам VIII — начала VIII в. н. э., «принадлежали археологически к доскифским культурам».